Константин симонов: стихи

Выпуск

Сегодня все слилось в одно: и смех, и ветки проливные, и это небо из окна, и папиросы выпускные, и запах кожи и сукна. В ремнях, в кавалерийских бриджах стоят в строю выпускники, и вид их празднично спокоен… Лишь стоптанные сапоги глядят уныло из-под коек.

Вчера краскомы их сменили на хром, в котором, словно лед, тускнеют отраженьем шпоры, на довоенный хром, который еще немного пальцы жмет, наполнив скрипом коридоры.

Еще горят следы войны, еще сквозь пыль и гром тачанок махновский свист летит в ночи, и скачут в глубь Узбекистана на мелких конях басмачи. И через день, через неделю (к стоянкам чайники готовь) уж всем трястись в теплушках тесных, где грусть солдатская, и песня, и мимолетная любовь.

Вчера весь вечер во дворе бродил Еланин у ограды. Был двор снежком припорошен. Стихотворение в тетради набросано карандашом. «Садитесь, краскомы, поближе, о дружбе поговорим. Темно-синие бриджи прошиты кантом зари. Из дней этих трудных мной не будет ничто позабыто. По-прежнему в шар земной мой конь будет бить копытом.

Анализ стихотворения «Сын артиллериста» Симонова

Стихотворение «Сын артиллериста» (1941 г.) было написано Симоновым по специальному заданию командования, с целью поднять боевой дух солдат. Но искреннему от природы поэту было несвойственно писать под чью-то диктовку даже во имя благородной цели. Поэтому в основу сюжета он положил реальный рассказ, услышанный от одного офицера.

В стихотворении описана давняя дружба двух советских офицеров (Деев и Петров), сражавшихся бок о бок еще во времена Гражданской войны. У Петрова был единственный сын Ленька, выросший без матери. Дружба офицеров была настолько крепка, что Ленька считал Деева своим вторым отцом. Он проводил с ним очень много времени и в трудных ситуациях повторял свою любимую поговорку: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!». Деев очень любил Леньку еще и потому, что сам так и не успел завести детей.

Годы разлучили верных друзей, но в минуты одиночества самым ярким воспоминанием Деева был сын лучшего друга. Во время начавшейся войны Деев случайно узнал о Петрове и был рад тому, что тот находится на фронте и с честью защищает Родину. Но вскоре последовало известие о его смерти.

Через некоторое время в распоряжение Деева прибыл молодой лейтенант Петров, в котором офицер не сразу распознал сына давнего друга. Он радостно приветствует Леньку и повторяет свою неизменную поговорку.

Кульминацией стихотворения становится эпизод, в котором один человек должен был рискнуть своей жизнью ради спасения остальных. Деев отправляет на задание Леньку. Такой поступок выглядит странно. Многие бы постарались воспользоваться своим положением и избавить близкого человека от опасности. Симонов же подчеркивает, что в условиях смертельной опасности офицер готов принести в жертву даже своего названного сына. К тому же Ленька был человеком, которому Деев доверял и мог на него положиться. Очень трогательна сцена прощания, когда напутствием становится та же самая поговорка.

Деев, отправив Леньку, не находит себе покоя. Он мысленно представляет себе путь и все действия лейтенанта. Ленька благополучно добирается до цели и начинает направлять огонь артиллерии. Его внезапный вызов огня на себя заставляет Деева побледнеть. Но он переламывает свои отцовские чувства и отдает приказ об ударе. Ленька и Деев верят, что советские снаряды не смогут причинить вред своему солдату. Герой остается в живых и уже на правах повзрослевшего за один день человека произносит перед Деевым легендарную поговорку.

В конце стихотворения Симонов представляет себе общую картину фронта и всех тех людей, которые ежедневными подвигами повторяют судьбы героев произведения.

Стихотворение может показаться слишком пафосным. Но не стоит забывать о тяжелых условиях, в которых оно было создано. В Великую Отечественную войну вызов огня на себя был распространенным явлением. Люди пренебрегали собственными жизнями ради общей победы, а родственные связи вообще не имели значения.

Анализ стихотворения «Если дорог тебе твой дом» Симонова

К. Симонов – один из наиболее известных советских писателей, большая часть творчества которого была посвящена Великой Отечественной войне. Симонов работал военным корреспондентом на протяжении всей войны, поэтому свои произведения писал под влиянием непосредственных наблюдений. Это придает им очень сильную эмоциональную окраску. Ярким примером служит стихотворение «Если дорог тебе твой дом» (1942 г.).

Первоначально стихотворение носило более жесткое название – «Убей его!». Изменения были внесены в 1966 г., во время издания полного собрания сочинений Симонова. Кроме смены названия была добавлена целая строфа об отце. Также слово «немец» было изменено на «фашист».

Первый вариант был намного жестче и откровеннее. Сейчас многие не понимают, насколько страшной была эта война. Симонов своими глазами видел расстрелянных и замученных людей, изнасилованных женщин, ощущал запах горелого человеческого мяса. В 1942 г. фраза «убей его» воспринималась естественно и выражала искреннюю потребность всего советского народа.

Симонов обращается непосредственно к каждому советскому солдату. Стихотворение носит ярко выраженный агитационный характер. Оно начинается с картины родного дома, в котором выросло несколько поколений. В это близкое каждому сердцу описание грубо вторгается образ врага, который будет уничтожать все, что напоминает о хозяине. Далее идут три строфы, в которых автор перечисляет наиболее близких человеку людей. Родную мать в оккупации ждут позор и унижение. Погибший в боях отец не сможет защитить ее. Фашист постарается вытравить всю память о нем. Самой страшной и невыносимой становится картина грубого надругательства над любимой девушкой. Автор использует очень сильную антитезу: «долго поцеловать… не смел» — «распяли ее втроем».

Строфа с отцом была добавлена позднее. Изначально Симонов использовал только женские образы, которые нуждаются в мужской защите. Показав возможные последствия, он обращается с прямым призывом убивать врага. Человек, который еще не сделал этого, не может считаться солдатом. Вместо него Родину защищают другие.

Эмоциональный накал стихотворения все больше нарастает. Симонов дает выход накопившейся ненависти и требует сжечь дом фашиста, оставить вдовой его жену и принести отчаяние матери. Но это беспощадное требование основано не на кровожадности поэта. Оно является справедливым возмездием за все причиненные фашизмом беды и страдания («так хотел он, его вина»). В финале слово «убей» повторяется трижды и усиливается добавлениями «скорей» и «хоть одного».

Симонова нельзя обвинить в чрезмерной жестокости. Таковы были те страшные годы. Фашизм на советской территории вел войну на физическое уничтожение населения. Поэтому реакция на такие действия была соответствующая.

Анализ стихотворения «Жди меня, и я вернусь» Симонова 2 вариант

Константин Симонов увидел войну своими глазами в качестве военного корреспондента еще в 1939 г. на Халхин-Голе. Вскоре после этого он отправляется на фронт Финской кампании. Поэт и писатель получил трагический опыт жесткой военной реальности. После нападения Германии он ждал демобилизации и летом 1941 г. написал стихотворение «Жди меня, и я вернусь».

Произведение обращено к реальному человеку – возлюбленной Симонова В. Серовой. Женщина была вдовой и поначалу решительно отвергала ухаживания писателя. Разразившаяся война изменила ее отношение. Многократно возросла ценность жизни и случайность смерти.

Симонов поначалу скрывал свои отношения с Серовой и не хотел печатать стихотворение, считая его глубоко интимным. Лишь в декабре 1941 г. по настоянию коллег он разрешил опубликовать свое произведение.

Константин Симонов по праву считался одним из лучших советских писателей, творивших в годы самой страшной войны. Его произведения несут в себе горькую правду о жестокости и смерти. При этом писатель никогда не забывал о внутреннем мире человека, о том, как он меняется в условиях военного времени.

«Жди меня, и я вернусь» — очень трогательное стихотворение, обладающие огромной силой воздействия на человеческую душу. Для многих бойцов Красной армии оно стало настоящим гимном, торжественной клятвой близкому человеку. Миллионы людей расставались друг с другом. Уже первые дни войны показали, что для многих прощание было последним. Человек не был уверен, будет ли он жив через неделю, день, час. Официальная идеология отвергала веру в Бога, поэтому единственной надеждой и верой оставалось воспоминание о тех, кто ждет в тылу.

Автор обращается к любимой женщине с горячей мольбой о том, чтобы она ждала его несмотря ни на что. Очень жестко звучат слова: «пусть поверят сын и мать, в то, что нет меня». Симонов готов простить друзей, которые устанут его ждать. Но надежда любимой не должна исчезать. Это священный талисман, который охраняет жизнь человека и дает ему избавление от всех опасностей.

Стихотворение написано обычным разговорным языком в виде монолога лирического героя. Особую душевность и выразительность ему придает рефрен «жди меня». В какой-то степени произведение может считаться молитвой по своей эмоциональной окраске.

Известно множество случаев самоубийств людей, узнавших об измене любимых женщин в тылу. Это показывает, насколько важна для человека была вера в то, что их кто-то ждет. Стихотворение Симонова олицетворяет собой основную надежду советского воина, позволяющую ему не терять оптимизма и способности любить.

1944 год. Иллюстрированная односторонняя почтовая карточка полевой почты СССР с подписью к рисунку «Жди меня и я вернусь!…»

Историко-литературный контекст

Как и многие другие поэты и писатели Константин Симонов был фронтовым корреспондентом. Автор побывал на всех фронтах, прошел по землям Румынии, Болгарии, Югославии, Польши и Германии, был свидетелем последних боев за Берлин. А значит все произведения писателем написаны изнутри, они прожиты им.

Стихотворение «Открытое письмо» основано на реальных событиях, произошедших на глазах писателя в 1943 году в третьей армии генерала Горбатова. Погиб старший лейтенант, фамилию которого Симонов не запомнил. Через какое-то время умершему пришло письмо от жены, содержащее информацию, которую писатель точно передал в своём произведении, написанном по просьбе товарищей погибшего.

Анализ стихотворения «Товарищ» Симонова

В произведении Константина Михайловича Симонова «Товарищ» звучит тема Родины, исполненного долга, дружбы и памяти.

Стихотворение написано в 1941 году. Его автору в эту пору исполнилось 26 лет, он дворянского происхождения, однако в юности от своего круга отдалился, пошел в рабочие. Тогда же начал публиковаться и поступил в Литературный институт. Вскоре был принят в Союз писателей, стал военным корреспондентом. На фронте с самого начала войны, летом находился в Одессе, подвергнутой осаде, затем отправился на подводную лодку. По жанру – патриотическая лирика, по размеру – ямб со смежной рифмовкой, состоит из 6 двустиший. Большинство рифм закрытые. Лирический герой – сам автор. Композиция сюжетная. С первой строки создается ощущение движения. Прием аллитерации его усиливает: пять дней за пядью пядь. Употребление числительного придает особую правдоподобность его рассказу, репортажу. «На Запад»: здесь сторона света поднимается до обобщающего образа, где сходятся представления о враге, ступившем на родную землю, желание гнать его прочь, до чужих западных пределов. Композиционный стык подчеркнут повтором числительного. «Яростным огнем»: первый год войны был особенно тяжел. «Упал товарищ»: инверсия. Направление «к Западу лицом» — знак того, что и умирающий, и даже уже мертвый боец упрямо продолжает преследование, смело смотрит в глаза захватчикам. Лексические повторы: как, так. Далее поэт развивает картину смерти: упал и замер, руки разбросал. Сравнение: как будто разом страну обнял. Неизменный мотив военной лирики – материнское горе: мать будет плакать. Пронзительность строки – в ее будущем времени. Мать солдата еще не знает, что сын погиб, еще надеется и ждет редкие письма. «Победа сына не воротит»: здесь и честность в отношении тех, кто потерял и еще потеряет своих близких, и глубокая убежденность в неотвратимости победы. Такой настрой был важен для солдат. Поэт призывает их не падать духом, не отчаиваться. И опять настойчивый рефрен, уже в самом финале стихотворения: лицом на Запад легче умирать. Заключительная строка дает понять, что сила духа, правота бойца настолько неоспоримы, что победа не заставит себя долго ждать. Лексика нейтральная, просторечная, живая, и вместе с тем – скупая. Немного и выразительных средств. Первое двустишие – маршевый, чеканный шаг звукописи, аллитерации. Эпитет: яростным, горьких. Слово «смерть» в разных вариациях присутствует в этом стихотворении.

Стихотворение «Товарищ» К. Симонова – пример вдохновляющей патриотической поэзии времен Великой Отечественной войны.

Глава Третья

Уйдя от немцев сажен на сто,
Онцыфор, спешась, прыгнул в лес,
По грязи, по остаткам наста
С конем в овраг глубокий влез.

Он мимо пропустил погоню,
И конь не выдал — не заржал.
Недаром в жесткие ладони
Онцыфор храп его зажал.

Скорее в Новгород приехать!
Без отдыха, любой ценой!
Пусть длинное лесное эхо
Семь суток скачет за спиной!

Еще до первого ночлега
Заметил чей-то синий труп
И под завязшею телегой
Уже распухший конский круп.

Потом телеги шли все чаще,
И люди гнали напролом
Сквозь колкие лесные чащи,
Сквозь голый волчий бурелом.

Бросали дом и скарб и рвались
Из Пскова в Новгород. Всегда
Врагам России доставались
Одни пустые города.

На третий день над перевозом
Он увидал костры, мешки
И сотни сбившихся повозок
У серой вздувшейся реки.

Все ждали здесь, в грязи и стуже,
Чтоб лед с верховий пронесло.
Онцыфор снял с себя оружие,
С коня тяжелое седло.

На мокрый камень опустившись,
Стянул сапог, потом другой
И, широко перекрестившись,
Шагнул в волну босой ногой.

От стужи челюсти стучали,
С конем доплыл до скользких скал.
С другого берега кричали,
Чтоб в Новгород скорей скакал.

От холода себя не помня,
Он толком слов не расслыхал,
Но в знак того, что все исполнит,
Промокшей шапкой помахал.

Сквозь дождь и град, не обсыхая,
Онцыфор весь остаток дня
Гнал в Новгород, не отдыхая,
От пены белого коня.

Под вечер на глухом проселке
Среди затоптанной земли
На конский след напали волки
И с воем по следу пошли.

Но конь не выдал, слава богу,
Скакал сквозь лес всю ночь, пока
Не рухнул утром на дорогу,
Об землю грохнув седока.

Хозяин высвободил ногу,
Дорогу чертову кляня,
Зачем-то пальцами потрогал
Стеклянный, мокрый глаз коня.

Была немецкая коняга,
А послужила хорошо…
И запинающимся шагом
Онцыфор в Новгород пошел.

Да будь хоть перебиты ноги,
В дожде, грязи и темноте
Он две, он три б таких дороги
Прополз молчком на животе.

Был час обеденный. Суббота.
Конец торговле наступал,
Когда сквозь Спасские ворота
Онцыфор в Новгород попал.

Крича налево и направо,
Что псам ливонским отдан Псков,
Он брел, шатаясь, между лавок,
Навесов, кузниц и лотков.

И, наспех руки вытирая,
В подполья пряча сундуки,
В лари товары запирая,
На лавки вешая замки,

Вдоль всех рядов толпой широкой,
На вече двинулись купцы,
Меньшие люди, хлебопёки,
Суконщики и кузнецы.

Вслед за посадником степенным,
Под мышки подхватив с земли,
На возвышенье по ступеням
Онцыфора поволокли.

И, приподнявшись через силу,
Окинув взглядом все кругом,
Он закричал, стуча в перила
Костлявым черным кулаком:

«Был Псков — и нету больше Пскова,
Пора кольчуги надевать,
Не то и вам придется скоро
Сапог немецкий целовать!»

Анализ стихотворения «Открытое письмо» Симонова

Одно из самых трагических событий в истории русского народа — Великая Отечественная война. Время идёт, и мы всё дальше от ужасающих реалий войны, но литература о ней не теряет своего значения по сей день. Лирика тех лет объединяла людей, была им отрадой и верой в светлое будущее, вдохновляла, дарила крылья. Стихотворения являлись наглядным выражением тех чувств, которые рождены были событиями войны: смертью, горем, утратами близких.

Константин Симонов занимает особое место в истории русской литературы: его имя навсегда связано с Великой Отечественной войной и бессмертным «Жди меня», ставшим заклинанием о возвращении, об истинной любви. Иным, по смысловому наполнению, является стихотворение «Открытое письмо», написанное в 1943 году.

Художественные приёмы

Написано «Открытое письмо» четырехстопным ямбом – средним по длине размером, необычайно разнообразным и богатым. Композиционно стихотворение можно разделить на две части: первая повествует о сложившейся трагичной ситуации, вторая выступает укором неверной жене.

Отношение пишущего к предательнице выражено с помощью эпитетов: «пошлым (словом)», «тупая (грубость)»; риторического вопроса: «Да где ж вы душу потеряли» и ярким финальным акцентом — прямым выказыванием отношения:

Автор часто использует перечислительный ряд, чтобы неверная из города Вичуги увидела, почувствовала, осознала: «не вздрогнул, не сошёл с ума, не проклял всё», «когда он поднимал бойцов, когда шагал он тяжело, когда на камни он упал».

Стихотворение пропитано болью за товарища, страхом возможности пережить то же самое, укором к неверным женщинам.

Творчество Константина Симонова и многих поэтов его поколения помогает понять не только подвиг народа, но и подвиг литературы, создавшей своеобразную летопись ужасной эпохи в истории нашей страны.

Что же делать – война!

Стихи Симонова о войне 1941-1945 для школьников, которые легко учатся

Из дневника

Июнь. Интендантство.
Шинель с непривычки длинна.
Мать застыла в дверях. Что это значит?
Нет, она не заплачет. Что же делать – война!
«А во сколько твой поезд?»
И все же заплачет.
Синий свет на платформах. Белорусский вокзал.
Кто-то долго целует.
— Как ты сказал?
Милый, потише…
И мельканье подножек.
И ответа уже не услышать.
Из объятий, из слез, из недоговоренных слов
Сразу в пекло, на землю.
В заиканье пулеметных стволов.
Только пыль на зубах.
И с убитого каска: бери!
И его же винтовка: бери!
И бомбежка — весь день,
И всю ночь, до рассвета.
Неподвижные, круглые, желтые, как фонари,
Над твоей головою — ракеты…
Да, война не такая, какой мы писали ее,-
Это горькая штука…

Родина

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать

Песня военных корреспондентов

От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С лейкой и с блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем!
Есть, чтоб выпить, повод —
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех.
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!»

Там, где мы бывали,
Нам танков не давали —
Но мы не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Так выпьем за победу,
За нашу газету.
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой!

Константин Симонов «Атака»

Когда ты по свистку, по знаку,
Встав на растоптанном снегу,
Готовясь броситься в атаку,
Винтовку вскинул на бегу,
Какой уютной показалась
Тебе холодная земля,
Как все на ней запоминалось:
Примерзший стебель ковыля,
Едва заметные пригорки,
Разрывов дымные следы,
Щепоть рассыпанной махорки
И льдинки пролитой воды.
Казалось, чтобы оторваться,
Рук мало — надо два крыла.
Казалось, если лечь, остаться —
Земля бы крепостью была.
Пусть снег метет, пусть ветер гонит,
Пускай лежать здесь много дней.
Земля. На ней никто не тронет.
Лишь крепче прижимайся к ней.
Ты этим мыслям жадно верил
Секунду с четвертью, пока
Ты сам длину им не отмерил
Длиною ротного свистка.
Когда осекся звук короткий,
Ты в тот неуловимый миг
Уже тяжелою походкой
Бежал по снегу напрямик.
Осталась только сила ветра,
И грузный шаг по целине,
И те последних тридцать метров,
Где жизнь со смертью наравне!
1942 

В нас есть суровая свобода

Константин Михайлович Симонов. Короткие стихи о войне

Пехотинец

Уже темнеет. Наступленье,
Гремя, прошло свой путь дневной.
И в, нами занятом, селеньи
Снег смешан с кровью и золой.
У журавля, где, как гостинец,
Нам всем студеная вода,
Ты сел, усталый пехотинец,
И все глядишь назад, туда,
Где в полверсте от крайней хаты
Мы, оторвавшись от земли,
Под орудийные раскаты,
Уже не прячась, в рост пошли.
И ты уверен в эту пору,
Что раз такие полверсты
Ты смог пройти, то значит скоро
Пройти всю землею сможешь ты.

Товарищ

Вслед за врагом пять дней за пядью пядь
Мы по пятам на Запад шли опять.

На пятый день под яростным огнем
Упал товарищ, к Западу лицом.

Как шел вперед, как умер на бегу,
Так и упал, и замер на снегу.

Так широко он руки разбросал.
Как будто разом всю страну обнял.

Казалось, он, отдавший жизнь в бою,
И мертвый землю не отдаст свою.

Мать будет плакать много горьких дней,
Победа сына не воротит ей.

Но сыну было, пусть узнает мать, —
Лицом на Запад легче умирать.

Не той, что из сказок…

Не той, что из сказок, не той, что с пеленок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспаленных,
А той, что рыдала, запомнил я Родину.
И вижу ее, накануне победы,
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Все снесшей, все вынесшей русскою женщиной.

Слава

За пять минут уж снегом талым
Шинель запорошилась вся.
Он на земле лежит, усталым
Движеньем руку занеся.
Он мертв. Его никто не знает.
Но мы еще на полпути,
И слава мертвых окрыляет
Тех, кто вперед решил идти.

В нас есть суровая свобода:
На слезы обрекая мать,
Бессмертье своего народа
Своею смертью покупать.

Я знаю, ты бежал в бою…

Я знаю, ты бежал в бою
И этим шкуру спас свою.
Тебя назвать я не берусь
Одним коротким словом: трус.
Пускай ты этого не знал,
Но ты в тот день убийцей стал.
В окоп, что бросить ты посмел,
В ту ночь немецкий снайпер сел.
За твой окоп другой боец
Подставил грудь под злой свинец.
Назад окоп твой взяв в бою,
Он голову сложил свою.
Не смей о павшем песен петь,
Не смей вдову его жалеть.

Глава Первая

Всю ночь гремела канонада,
Был Псков обложен с трех сторон,
Красногвардейские отряды
С трудом пробились на перрон.

И следом во мгновенье ока
Со свистом ворвались сюда
Германцами до самых окон
Напичканные поезда.

Без всякой видимой причины
Один состав взлетел к чертям.
Сто три немецких нижних чина,
Три офицера были там.

На рельсах стыли лужи крови,
Остатки мяса и костей.
Так неприветливо во Пскове
Незваных встретили гостей!
В домах скрывались, свет гасили,
Был город темен и колюч.
У нас врагу не подносили
На золоченом блюде ключ.

Для устрашенья населенья
Был собран на Сенной парад.
Держа свирепое равненье,
Солдаты шли за рядом ряд.

Безмолвны и длинны, как рыбы,
Поставленные на хвосты;
Сам Леопольд Баварский прибыл
Раздать Железные кресты.

Германцы были в прочных касках,
Пронумерованных внутри
И сверху выкрашенных краской
Концерна «Фарбен Индустри».

А население молчало,
Смотрел в молчанье каждый дом.
Так на врагов глядят сначала,
Чтоб взять за глотку их потом.

Нашлась на целый город только
Пятерка сукиных детей.
С подобострастьем, с чувством, с толком
Встречавших «дорогих» гостей.

Пять городских землевладельцев,
Решив урвать себе кусок,
Сочли за выгодное дельце
Состряпать немцам адресок.

Они покорнейше просили:
Чтоб им именья возвратить,
Должны германцы пол-России
В ближайший месяц отхватить.

Один из них в особом мненье
Просил Сибири не забыть,
Он в тех краях имел именье
И не хотел внакладе быть.

На старой, выцветшей открытке
Запечатлелся тот момент:
Дворянчик, сухонький и жидкий,
Читает немцам документ.

Его козлиная бородка
(Но он теперь бородку сбрил!),
Его повадка и походка
(Но он походку изменил!),

Его шикарная визитка
(Но он давно визитку снял!) —
Его б теперь по той открытке
И сам фотограф не узнал.

Но если он не сдох и бродит
Вблизи границы по лесам,
Таких, как он, везде находят
По волчьим выцветшим глазам.

Он их не скроет кепкой мятой,
Он их не спрячет под очки,
Как на открытке, воровато
Глядят знакомые зрачки.

А немец, с ним заснятый рядом,
В гестапо где-нибудь сидит
И двадцать лет все тем же взглядом
На землю русскую глядит.

Еланин

Скрипит под каблуками снег. Мороз. Еланин до полночи у склада ходит и бормочет стихи. С луной наедине. Он чувствует губами слово. Синеют тени на плацу. Луна глядит на часового, они стоят лицом к лицу.

Степями выдан город морозам и ветрам. Горячим чаем, спором, не конченным вчера, курсантской звякнув шпорой, приходят вечера. И ночи, снегом тронув деревья под окном, приходят в эскадроны коротким крепким сном. Сутулится дневальный, с дремотой совладав. И мерзнет в умывальниках вчерашняя вода. И город мерзнет. На «буржуйках» тоскуют чайники в домах. Слетают бледные чешуйки с сыпнотифозных. В сапогах, в шинели длинной, в ранний вечер, сквозь соляной пурги дымок, возле домов, где след картечи, спешит Еланин на кружок. Пурга в белесом полумраке, свистя в щелях, в окне, метет снежок в тифозные бараки, в казармы, где-то ставней бьет…

И вот кружок. Как восклицанье, поэтам внемля свысока, парят над лысины сияньем три вдохновенных волоска. Они — престиж и обаянье руководителя кружка. Табачный дым закис от спора… Еланин встал, и тонко шпора, как льдинка, тенькнула… Хорей звучит все тверже, все смелей. «…Вышли за город без песни, коней рысью разогрев. В небе брошены созвездья, как уздечки в серебре. Эскадрон за командиром на рыси равняет шаг. От копыт, от тонких льдинок синий дым да звон в ушах». Быть может, это, как хотите, всего набросок и пустяк, но стер слезу руководитель, как похвалы особый знак.

Глава Седьмая

Не затихала канонада.
Был город полуокружен,
Красноармейские отряды
В него ломились с трех сторон.

Германцы, бросив оборону,
Покрытые промозглой тьмой,
Поспешно метили вагоны:
«Нах Дейчлянд» — стало быть, домой!

Скорей! Не солоно хлебнувши,
В грязи, в пыли, к вокзалу шли
Из той земли, где год минувший
Они бесплодно провели.

А впрочем, уж не столь бесплодно —
Все, что успели и смогли,
Они из Пскова благородно
В свой фатерлянд перевезли.

Тянули скопом, без разбора,
Листы железа с крыш псковских,
Комплект физических приборов
Из двух гимназий городских.

Со склада — лесоматерьялы,
Из элеватора — зерно,
Из госпиталя — одеяла,
С завода — хлебное вино.

Окончив все труды дневные,
Под вечер выходил отряд
И ручки медные дверные
Снимал со всех дверей подряд.

Сейчас — уже при отступленье —
Герр лейтенант с большим трудом
Смог удержаться от стремленья
Еще обшарить каждый дом.

Он с горечью, как кот на сало,
Смотрел на дверь, где, как назло,
Щеколда медная сияла,
Начищенная, как стекло.

Они уж больше не грозились
Взять Петроград. Наоборот,
С большой поспешностью грузились
И отбывали от ворот.

Гудки последних эшелонов,
Ряды погашенных окон,
И на последнем из вагонов
Последний путевой огонь.

Что ж, добрый путь! Пускай расскажут,
Как прелести чужой земли
Столь приглянулись им, что даже
Иные спать в нее легли!

На кладбище псковском осталась
Большая серая скала,
Она широко распласталась
Под сенью прусского орла.

И по ранжиру, с чувством меры,
Вокруг нее погребены
Отдельно унтер-офицеры,
Отдельно нижние чины.

Мне жаль солдат. Они служили,
Дрались, не зная, за кого,
Бесславно головы сложили
Вдали от Рейна своего.

Мне жаль солдат. Но раз ты прибыл
Чужой порядок насаждать —
Ты стал врагом. И кто бы ни был —
Пощады ты не вправе ждать.

Заключение

Сейчас, когда за школьной партой
«Майн Кампф» зубрят ученики
И наци пальцами по картам
Россию делят на куски,

Мы им напомним по порядку —
Сначала грозный день, когда
Семь верст ливонцы без оглядки
Бежали прочь с Чудского льда.

Потом напомним день паденья
Последних орденских знамен,
Когда, отдавший все владенья,
Был Русью Орден упразднен.

Напомним памятную дату,
Когда Берлин дрожмя дрожал,
Когда от русского солдата
Великий Фридрих вспять бежал.

Напомним им по старым картам
Места, где смерть свою нашли
Пруссаки, вместе с Бонапартом
Искавшие чужой земли.

Напомним, чтоб не забывали,
Как на ноябрьском холоду
Мы прочь штыками выбивали
Их в восемнадцатом году.

За годом год перелистаем.
Не раз, не два за семь веков,
Оружьем новеньким блистая,
К нам шли ряды чужих полков.

Но, прошлый опыт повторяя,
Они бежали с русских нив,
Оружье на пути теряя
И мертвецов не схоронив.

В своих музеях мы скопили
За много битв, за семь веков
Ряды покрытых старой пылью
Чужих штандартов и значков.

Как мы уже тогда их били,
Пусть вспомнят эти господа,
А мы сейчас сильней, чем были.
И будет грозен час, когда,

Не забывая, не прощая,
Одним движением вперед,
Свою Отчизну защищая,
Пойдет разгневанный народ.

Когда-нибудь, сойдясь с друзьями,
Мы вспомним через много лет,
Что в землю врезан был краями
Жестокий гусеничный след,

Что мял хлеба сапог солдата,
Что нам навстречу шла война,
Что к Западу от нас когда-то
Была фашистская страна.

Настанет день, когда свободу
Завоевавшему в бою,
Фашизм стряхнувшему народу
Мы руку подадим свою.

В тот день под радостные клики
Мы будем славить всей страной
Освобожденный и великий
Народ Германии родной.

Мы верим в это, так и будет,
Не нынче-завтра грянет бой,
Не нынче-завтра нас разбудит
Горнист военною трубой.

«И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас все так же солнце станет
Сиять огнем своих лучей».